Валаамский поход 2017:
Впечатления Вячеслава Макарова
Я был назначен главным по лодке и, в то же время, вел фотодневник, поэтому один глаз у меня был в видоискателе, а другой — в недрах лодки: канаты, якоря, нагели, уключины, аккумуляторы, проводочки… А также щепочки, дрова, топоры и пилы — я еще был и костровой отчасти.
Как мы осматривали остров Валаам? Пользуясь чудом солнечной погоды. Мы шли, ожидая, что будет дождь, а погода была как на первое мая: солнце, молодые листики и тепло. Пользуясь этим обстоятельством, мы осматривали скиты в ускоренном режиме, чтобы на этой волне хорошей погоды успеть как можно больше.
Было желание где-то остановиться минут на 30-40, а в иных местах — на весь день. Было ощущение, что ты проносишься мимо красоты, местами даже не явной, а скрытой. Проносишься на каких-то таких каруселях. Но, в тоже время, понятно, что иначе можно застрять в какой-нибудь бухте: погода испортится и не даст никуда выйти.
Накапливалась усталость от гребли, от прерывистого сна, но, не смотря на это, участники похода засиживались у ночного костра, потому что очень было интересно послушать про историю Валаама, про период его возрождения в 90-х гг (глазами батюшки) и про сегодняшнее состояние повсеместной стройки. Гудение строительных инструментов и машин оставляло нас только глубокой ночью у костра.
Учитывая ночные дежурства, которые прерывают довольно короткий сон, осталось ощущение яркой сказки. Хочется вернуться обратно, но кажется маловероятным, что это путешествие по скитам на островах повторится. Ведь поход стал возможен благодаря стечению разных обстоятельств, а именно: очень удачная погода, тщательно продуманная последовательность посещения всех этих закрытых мест (на что батюшка лично получал благословение) с учетом «пионерско-пенсионерской» немощи команды, доставка яла в короткие сроки на остров и возвращение тоже вовремя.
Я никогда не был на Валааме, а тут сразу получил его панораму почти с высоты птичьего полета. Это потребовало усилий.
Сказка, промелькнувшая на большой скорости, красивая и страшная. Многие поклонные кресты стоят на местах древних языческих капищ, где приносились в жертву люди и животные, и отзвук этих жертвоприношений чувствовался. Сказочность из-за недосыпа, из-за того, что прекратился холод и наступило солнце, прямо на глазах расцветала весна, и — очень концентрированная программа.
Перемена эмоций: от такого светлого восхищения до тяжелой печали. Тяжелое впечатление произвела на меня подрубленная дубовая аллея. Похоже, что это бобры подгрызли. Батюшка вернулся в лагерь печальным, потому что это его любимая аллея: с одной стороны дубы, а с другой — ели. Эти деревья высажены были в Российской империи. Это была самая минорная нота во всем путешествии.
Ильинский скит произвел впечатление, что остались еще талантливые архитекторы. Он новодельный, но устроен по старым образцам: все так сдержанно, минималистично и мощно. Чувствовалось, что там происходит скрытая от туризма молитвенная жизнь.
Предтеченский скит — как напоминание о том, как все устраивалось изначально. Он построен не для посещения паломников, а сокровенно, но, если пройти немного дальше, то открывается величественный вид на Ладожское озеро, а под ногами — многометровый обрыв.
Скит безлюдный и построен несколько веков назад из вековых елей. Я никогда не видел такого храма. Эти стены почти без икон, просто стены, вызывают такое почтение и уважение, когда представляешь, как люди несли эти гигантские балки — почти полуметровой толщины! Видимо, на строительство пошли местные ели, которые одному человеку даже не обхватить.
Понятно, что здесь совершаются службы, но когда мы пришли, то не нашли никого, кроме местного толстого сторожа — рыжего кота. А в дверях храма был оставлен ключ. Когда ты приходишь на небольшой остров, там нет ни одного человека, но, в тоже время, дверь в храм не заперта, и из замка торчит ключ, это пронизывает. В храме лежат свечи. Как будто только что совершили службу, а потом все куда-то исчезли. Никого нет, но есть ощущение, что тебя видят. Вся эта ситуация вызывает чувство, что ты должен сдержанно себя вести, на тебя смотрят, а кто и что — не очень понятно.
Это чувство, что ты на виду, у меня было только в детстве. В классе втором-третьем, когда родителей нет дома, а у тебя есть, конечно, несделанное домашнее задание, свободно играть, или, скорее, беспечно ничего не делать тебе мешает чувство, что за тобой наблюдают.
Я отстал от всех и зашел в этот храм чуть позже и стал фотографировать все фрагменты. Этот скит произвел самое сильное впечатление сочетанием сдержанной красоты и массивности. Возникало ощущение, что храм строили лесные великаны. Строгие деревянные украшения, которых совсем мало, размещены на своих местах, как точные удары, и поражают своей емкостью, как кратка над буквой «и»: один значок, а уже другая буква (и краткое). Как титла: там есть ощущение скрытого смысла.
Они видны, когда ты входишь в храм: колонны крыльца — это первое украшение. Потом непосредственно над входом в притвор дуга с завитками и окна в храме: над ними тоже по два элемента. Как титла или знаки препинания, они поставлены, чтобы обозначить, что посреди дикого острова — храм, а не что-либо иное.
Как лист цветка, украшенный с утра двумя каплями росы, в которых искрится утреннее солнце. Это всего лишь две капли, а выглядит празднично. Роса напоминает, что это раннее утро — самое тихое, спокойное и незамутненное суетой время. Так и в этом скиту украшения обозначают что-то похожее на росу на листьях, в отличие от того, что мы видим в городе и к чему уже привыкли: портики, капители, растительные узоры…
На что это еще похоже: можно сделать один жест, короткий, но емкий: все понятно, идти или остановиться. А можно, напротив, крутиться, вертеться, делать всякие па, сальто, будет занимательно для глаз, но не понятно, о чем вообще эта пантомима.
Но, к сожалению в этом поэтическом скиту у меня села батарейка — так я подробно все фотографировал. Поэтому самое сильное, главное ощущение «записалось» у меня внутри, а скит остался скрылся, как и было задумано.
Да, наверно, это самое сильное впечатление, хотя там не было фресок, как в верхнем храме, или росписи, как во Всехсвятском скиту.
Одно — это Предтеченский скит, а другое — Дивный остров. Тоже пронизывающее чувство, потому что такого реликтового бурелома я не видел никогда в жизни. Чувства, что под каждым пнем леший сидит, тоже не было никогда. Собственно, батюшка потом сказал, что остров «Дивный» не в смысле «удивительный», а в смысле населенный «дивами» — духами. На камне древнего капища лежала российская современная монета 2 рубля, и положили ее, может быть, в этом даже году.
Так же там углем были нарисованы знаки на прямоугольном основании поклонного креста: стены основания разрисованы языческими свастиками и коловоротами. Нет никаких иллюзий — неоязычники продолжают справлять там свои культы.
Про немецких старушек: что русскому хорошо — то немцу смерть. Реальная иллюстрация. Сам лично выносил из храма старушку из Германии, которая, в платочке и в юбочке, пришла на Праздничное богослужение во Всехсвятский скит. Стояла она даже не в храме, а в притворе, и от духоты вдруг медленно стала «сползать» — упала в обморок. Ее подхватили и утащили вниз, на улицу. И в течении службы эта история повторялась с другими пожилыми немками несколько раз. Но, надо сказать, что когда после службы во дворе скита монахи угощали всех пирожками, бутербродами с горбушей и морсом, то обморочные старушки весело уплетами угощение и настроение у них было самое что ни на есть праздничное.
Мы идем с батюшкой в субботу на вечернюю службу, уже подходим к главному Спасо-Преображенскому собору, как вдруг к нам подбегает экскурсовод со словами: «О, о.Александр, здравствуйте! А у меня тут французские баски!» Батюшка, не останавливаясь, отвечает: «Баски — очень хорошо!» — а потом, когда мы отошли от этих туристов, поясняет, что это была экскурсовод Екатерина, которую он нанял на работу 25 лет назад будучи начальником паломнической службы.
Вячеслав Макаров
Впечатления Ивана Полякова
Поход оставил во мне много впечатлений и эмоций. Вот одно из них: в третий день похода мы особенно много гребли, были ещё попытки поймать попутный ветер и поставить парус, но это удалось только раз. Мы проходили вдоль юго-западного берега Валаама. Мимо речки Иордан и Валаамской метеостанции. Погода была отличная, даже очень. Ветра почти не было. Ладожское озеро покрывала слабая рябь. К концу дневного перехода многие из нас хотели отдохнуть и поесть. Такая возможность представилась не скоро, ведь надо было еще найти место стоянки. В итоге мы остановились в малой Никоновской бухте на старом причале. От него остались только опоры и кусочек каменной набережной.
Пообедав кое-как бутербродами и чаем, мы отшвартовалась и пошли в Большую Никоновскую бухту, чтобы там оставить ял и осмотреть местный скит. С бухты открывается красивый вид на Ладогу, а по берегу тянется извилистая и каменная Царская тропа. Она ведёт в Воскресенский скит, стоящий на холме. В скиту мы осмотрели верхний и нижний храмы, так же нас пустили на колокольню.
С нее открывается панорама Никоновской бухты и бескрайнего Ладожского озера.
После осмотра нас любезно угостили в трапезной очень вкусной монастырской едой.
Потом случилась небольшая задержка и было решено заночевать близ фермы. Переход туда был недолгий, но сложный, ведь из-за кадровых перемен я стал загребным. Остановившись на небольшой полянке, закрытой кронами деревьев, мы попили чаю и поставили палатку. Полянка была напротив Владимирского скита (скит В. В. Путина). Ночью, как обычно, было дежурство, но для меня оно было труднее остальных. Время было самое тяжелое, да и усталость от длительного перехода давала о себе знать. К тому же один из членов команды совершил ошибку и разбудил следующего дежурного на час раньше, а сам пошел спать.
Ещё к нам заглядывали местные кошки, чуя сгущёнку. Ночь была ясная, закат плавно перетекал в рассвет. Настораживали только перекликания кукушек с острова на остров, да какая-то живность, шуршащая в кустах. Из-за отсутствия костра было заметно холоднее дежурить, благо было чем утеплиться. Ночь прошла тихо, правда выспаться не удалось из-за халатности одного из дежурных. С утра мы позавтракали вкусно приготовленным Вячеславом на примусе кашей и чаем и двинулись дальше.
Иван Поляков