С 26 по 29 июля 2008 года клирик Князь-Владимирского собора прот. Александр Чистяков совершил паломничество к святыням Валаамского монастыря с группой прихожан этого собора.
Утром 26 июля мы взошли на борт пароходика в бухте «Владимирская» и отправились к Валаамским берегам. Погода была тихая. Ладога раскинулась вокруг как серебристо-серый шелк, или как глазурь, которая переливалась от темно-серого цвета глубин до белого сверкания отраженных облаков.
Время пролетело быстро и вот вдали уже темнеют лесистые берега и маленький купол Никольского скита. Бухты большие, остров раскинулся далеко-далеко, и кажется тоже очень большим.
Мы высадились на монастырском причале. Сначала были экскурсии, а под вечер оставалось немного свободного времени. Дорожка между кустов и деревьев вывела нас к кованой ограде, которая шла по краю террасы. За оградой терраса обрывалась, открывая вид на кроны деревьев и бухту за ними. Место было похоже на заросший сад, несколько заброшенный и пустынный, и только эта изящная ограда с массивными столбами безмолвно свидетельствовала о других, более оживленных временах.
По дороге на Игуменское кладбище мы проходили мимо других садов, гораздо более ухоженных. Эти аккуратные деревья, а также величественные аллеи, кирпичи с монастырским клеймом в стенах и множество храмов и часовен, возникающих неожиданно то среди леса, то на скалистом острове — все это были элементы островного государства, возникшего на Валааме несколько сотен лет назад.
Белоснежные стены Спасо-Преображенского собора на солнце сверкали так, что больно было смотреть. А красные кресты на них были такими большими и заметными, казалось, для того, чтобы из самого глухого острова архипелага можно было найти верный путь.
Вокруг собора по прямоугольному периметру шли белокаменные корпуса. Удивительным было такое близкое соседство этих вполне городских стен и обрывистых, заросших диким лесом берегов. Величественные здания красноречиво изображают значимость той жизни, которая протекала в этих стенах несколько веков. В описаниях наших духовных и светских писателей эта жизнь была зримой, ощутимой, била ключом, из которого каждый приехавший щедро черпал душеполезные беседы и впечатления. Нам же предстал Валаам молчаливый. Батюшка рассказывал нам о скитах, храмах и берегах, и эти скиты и берега на мгновение оживали в его рассказах, а потом вновь замирали в сокровенном молчании. Впрочем, можно ли искренне прислушиваться к говору волн, если на тебя кто-то смотрит?
Мы идем по дороге среди леса. Слева вдруг открывается неприступная многометровая замшелая стена. Она уже нерукотворная, но тоже повествует о духовной жизни поселившихся здесь людей, которых такие стены вовсе не смущали.
Из леса попадаем в дубовую аллею: ровно высаженные вековые деревья повторяют плавные изгибы песчаной дороги, которая проходит под сводами массивных кирпичных ворот. Из ворот выезжает телега,запряженная серой лошадкой. Но никакой ограды вокруг нет: ворота ведут в молчаливую пустоту. Такие пустоты в современном облике монастыря невольно вызывают в воображении литературные и исторические образы, которые «дорисовывают» пустынное место.
Для меня облик Валаама — как мозаика, сложенная из разных кусочков смальты: из ярких рассказов, из воспоминаний святых отцов и просто писателей Царской России и из моих собственных впечатлений.
В Воскресенском скиту, на ступенях, ведущих в нижний храм, где все устроено так же, как и в храме Гроба Господня в Иерусалиме, батюшка попросил нас спеть стихиры Пасхи. В середине лета на мгновение явилась Пасхальная радость.
Мы идем вглубь острова и выходим к небольшому лесному озеру. На берегу, в зарослях деревьев и кустов стоит бревенчатый домик, а возле него аккуратно уложена на доски перевернутая лодка. Больше ничего не видно и совсем безлюдно.
Мы вышли на смотровую площадку. С обрывистого берега открывается захватывающий вид на узкую бухту далеко-далеко внизу (несколько десятков метров) и на просторы Ладоги. Изогнутые сосны нависают над обрывом, цепко переплетаясь корнями. Но здесь эта красота приобретает как будто немного другой смысл: здесь трудно любоваться беспечно; взгляд летит над обрывом и уносит за собой мысли. Дикая природа, среди которой люди кажутся былинками, молчаливо охраняет и питает моменты духовного созерцания.
На стареньком катере мы направляемся к скиту Преподобного Александра Свирского, расположенном на небольшом острове Валаамского Архипелага. Когда подходишь к острову со стороны Монастырской бухты, его берег представляет собой отвесную скалу, плоская вершина которой заросла сосновым лесом. Неприступность берега недвусмысленно обозначает настроение удалившисях туда людей. Только обогнув остров, мы находим небольшую пристань. По узкой лесной тропинке идем к храму.
В самом скиту мы никого не встретили, но, впрочем, и не искали. Садовые цветы, куча свежих досок, простой небольшой домик с фанерными ящиками у входа и такой же небольшой храм говорили о тихой, неспешной жизни. Но узкая каменная пещера Александра Свирского, выложенная крупными камнями, и прекрасный вид на беспокойные волны, который открывался с отвесной скалы сразу за храмом, — все это были приметы иной, иноческой жизни, полной борьбы с земным тяготением.
Автор: Ульяна Макарова