4 июля 2019 года прошла организованная Пушкинским заповедником совместно с приходом церкви во имя Казанской иконы Божией Матери (Пушкинские горы) научно-практическая конференция, посвященная 450-летию явлений Святогорских икон Богородицы блаженному пастушку Тимофею на Синичьей горе. На конференции присутствовали гости музея-заповедника и его сотрудники. Особенное внимание привлек доклад д.ф.н. Валентины Ильиничны Охотниковой, посвященный истории Святогорской повести, а также её особенному месту в ряду псковских памятников древнерусской письменности. По окончании конференции Валентина Ильинична была рада осмотреть Казанскую церковь, где настоятель храма рассказал ей, какие изменения произошли в интерьере и убранстве храма, который она не посещала много лет.
Внимание участников конференции и присутствующих привлекло также выступление Татьяны Александровны Чистяковой – старейшего экскурсовода по Пушкинскому заповеднику. Татьяна Александровна в своем выступлении пролила свет на важную проблему. Обычно экскурсоводы и научные сотрудники, может быть, следуя советской традиции и устаревшим методическим разработкам, очень мало уделяют времени истории возникновения поселка. Например, мне не приходилось слышать, чтобы кто-либо, проводя экскурсию, отметил тот факт, что основательницей Святых Гор (ныне Пушкинские Горы) является Пресвятая Богородица, которая 7 раз явлением Своих чудотворных икон благословила наши места (если считать за явление икон чудесное спасение их от пожара в Покров). В восьмой раз Богородица является св. Тимофею Сама, посылая его на проповедь в Новгород. Татьяна Александровна отметила в своем выступлении главную мысль, которую сложно уяснить современному сознанию: священная история явления икон Богородицы, наша память об этом событии (новые экскурсии, паломнические маршруты, вообще соприкосновение с древней историей наших мест) совсем не входят в противоречие с гейченовской идеей Пушкиногорья, а дополняют и развивают её. Память о древних священных событиях освящает наше будущее, и будущее заповедника. Напротив, игнорирование этих фактов приведет к деградации и искажению пушкинской истории, которую попытаются рассказать таким образом.
Предлагаем вашему вниманию текст выступления Т.А.Чистяковой.
Необыкновенные заповедные места
Начнем с личного опыта – и просто, и достоверно.
Я живу в этих местах только 20 лет. Вся жизнь до этого прошла в Петербурге. Но стремилась сюда давным-давно. Приехала при первой возможности нескольких свободных дней. Впечатления превзошли ожидания. Стало ясно, что всё это должны увидеть подросшие дети. Известно, что дети устроены тоньше, чем огрубевшие взрослые. Стоя у домика няни лицом к простору, дочка не смогла справиться с волнением: «Мама, ты только никому не говори! Правда – «широка страна моя родная!». Своих слов пока ещё не нашлось. Потом стали известны случаи, когда первые в жизни стихотворные строчки у разных людей рождались на Савкиной Горке.
Жизнь сделала крутой разворот, и вот, я уже сама провожу экскурсии. Вожу туристов целыми автобусами. Многие из них, разного возраста и образования, чувствовали необычайность этих мест. Объяснение, казалось, лежало на поверхности: природные красоты и Пушкин, что скрылся в соседней аллее. А я, осваиваясь здесь, научилась «зализывать раны», жизнью нанесённые, просто распластавшись на Савкиной Горке.
Но со временем стали проявляться неясности. Что же это руководители Академии художеств, люди с обострённым восприятием, живописную практику студентов решили проводить здесь, а не на Селигере или Валдае? Те красоты превосходят здешние! По работе я часто бывала в других местах, связанных с Пушкиным. Но ни радостное лицейское Царское Село, ни место дуэли на чёрной Чёрной речке, ни торжественно минорный аккорд Мойки 12 не несли чего-то необъяснимого, светло-таинственного.
Объяснение появилось не сразу, а лишь после того, как я научилась открывать дверь в православный храм.
2
В далёкие времена Божия Матерь незримо осенила эти места своей любовью. А чтобы православные не усомнились в этом, в середине ХVI века она явила свои иконы, одну за другой. Сама избрала безвестного пастушка Тимофея, дала ему силы и разумение сделать так, чтобы Её милость осознали все: и простой люд, и власть держащие.
Сам Грозный распорядился основать монастырь на благословенной горе, где явлена была икона Одигитрия. И народ поверил в любовь и заботу Владычицы.
Три с половиной века подряд ежегодно праздновали день явления в девятую пятницу по Пасхе. За целый безбожный век народ, кажется, всё забыл. Только время от времени, испытав на себе покровительство Царицы Небесной, несут украшения к её иконе. Что-то по-прежнему витает в этих местах и трогает душу.
3
Ну, а Пушкин? Он в чём-то такой же, как мы. Да не во всём! В первый же приезд после лицея очарован и спешит сюда снова:
Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья.
Когда его сюда сослали из шумной Одессы, Вяземский находил в этом «бесчеловечное убийство, заточить пылкого кипучего юношу в деревне русской». Да и Пушкин сам вначале видел только «небо сивое», «да луну, точную репку». Пройдёт не так много времени:
Поэзия, как Ангел утешитель
Спасла меня, и я воскрес душой.
Кажется парадоксальным: государь дал свободу после двух лет заточения, а он стремительно, той же осенью, возвращается: «Деревня пришлась как-то по сердцу. Есть какое-то поэтическое наслаждение возвратиться вольным в покинутую тюрьму». И снова, снова будет возвращаться.
Пушкин чтил Москву, называя её «святая Родина моя», всю жизнь вспоминал, что «отечество нам Царское Село», воспел «град Петра». Но к Михайловскому у него отношение особое. Только что исполнилось 30 лет, а он уже помышляет:
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне б всё хотелось почивать.
Когда через 6 лет он привез хоронить тело матери (за год до своего ухода), то желание закрепил тем, что внес залог в монастырскую казну за свою могилу.
… И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.
Но он не такой, как мы, иной! Поэта Пушкин сравнивает с эхом:
На всякий звук
Свой отклик в воздухе пустом
Родишь ты вдруг.
<…>
И шлёшь ответ,
Тебе же нет отзыва… Таков
И ты, поэт!
В конце жизни Пушкин ясно осознавал своё величие:
Я памятник себе воздвиг нерукотворный…
<…>
И славен буду я доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Он только желает: «Велению Божию, о муза, будь послушна…». Понимание же своего предназначения пришло на 10 лет раньше. Здесь, в Михайловском, в последние дни перед отъездом в Москву, осенью 1826 года:
И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь и внемли,
Исполнись волею Моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
В этих благословенных местах Пушкин становится тем великим русским человеком, которого мы так чтим.
Так перестанем путаться в причинно-следственных связях! Подаётся всем. Только приемлют не все: одни не могут, другие – не хотят. Из тех же, кто вмещает, нечасто встречаются умеющие дарить полученное, окрасив тонами своей души. Но из тех, кто бывал здесь, никто не умел делать это так блистательно и щедро, как Пушкин.
(Конец, и Богу слава!)
Т.Ч. Пушкинские Горы.